Лицо его дернулось, похоже, тоже читал и запомнил этот яркий эпизод из «Крестного отца», где дон Корлеоне продемонстрировал одному несговорчивому свою мощь.
– Семьдесят пять? – перепросил он растерянно.
– Предпочитаете сто? – сказал я понимающе. – Хорошо, пусть сто. Но если хотите повысить…
Он проговорил сломленно:
– Нет. Мы согласны выплачивать сто тысяч долларов.
– Вот и отлично, – ответил я. – Деньги пусть передают нашему генеральному директору. Ну, вы его видели.
Не знаю, как он, но я, отключив мобилу, пустился в пляс, прыгал и орал, хотел было встать на руки и пройтись на передних конечностях, но, увы, не умею, даже перекувыркнуться не рискну, хотя очень хочется. Когда посмотрел на экран, Бойко уже вышел из ванной, я переключил на спальню, на холл, прошелся по всем комнатам, пока не обнаружил его снова в кабинете.
Он говорил по мобильнику:
– …отменяется… Да, попробуй договориться с Маккиавелли. Это кружный путь, понимаю, но мы все равно должны получить тот заказ… Я же сказал, обстоятельства изменились, форсмажор, но дорогу мы должны расчистить тем или другим путем…
Лицо у него сразу осунулось, в глазах страх, хотя, надо отдать должное, голос держит ровным и малость покровительственным: мол, все схвачено, все под контролем, у нас все путем, осечек ее будет.
Будут, подумал я злорадно, если я восхочу. Но вообще-то сейчас достаточно и того, что щелкнул по носу. Дал понять, что если кто попробует наехать, тому придется очень долго собирать в темноте выбитые зубы поломанными руками.
Жизнь кажется легкой, приятной и удивительной, как сказал кто-то из классиков, когда у тебя в кармане пачка долларов толщиной с тонкий конец тележного дышла. Но раз уж человечество делится на две основные группы: тех, кто имеет, и тех, кого имеют, то я лучше буду в числе первых, раз уж мне можно выбирать. Как говорил один депутат Госдумы: наше темное прошлое обеспечивает нам светлое будущее, так и я промолчу про свой основной источник дохода, главное – у меня фирма, источник моего светлого будущего, мое легальное прикрытие.
А сам я, как человек, который вовсю пользуется своими возможностями, снова сделал рейд в подземелье. На этот раз тщательнейшим образом прочесывал по кругу как все намеченные на карте туннели древних строителей Кремля, так и просто продавливался через места, где можно бы проложить туннель.
Это выматывало адски, я чувствовал себя выжатой тряпкой, зверски хотелось есть. Я сперва таскал в автомобиле гору бутербродов, потом перешел на гейнеры и прочую продукцию, где в малом объеме много калорий, да к тому же без всякого переваривания сразу вгоняются в кровеносную транспортную систему.
Отыскал несколько заржавленных мечей и кинжалов, остатки полуистлевших кольчуг, латы, что годятся в лучшем случае на подростка. Археологи сказали бы, что я варвар, нельзя ничего трогать, нужно сберечь это бесценное состояние, хрень какая: ценность – это мощный комп с широкополосным доступом в Инет, а это все старье. Вся его ценность только в том, что все еще есть придурки, которые дадут за эти ржавые железки такие бабки, что не только комп купишь, но и виллу на Мальдивах.
Где-то здесь хранится и знаменитая библиотека Ивана Грозного, но пока что не наткнулся, а специально искать что-то не тянет. Переел этого диггерства, уже не тянет даже перетаскивать серьги и подвески из тех первых сундуков. Тем более что присмотрел мощный «бээмвэ» этого года выпуска, новейшую модель, видел на улице – сердце захолонуло от восторга! А ведь я вполне могу купить, могу.
Антиквар уже ничему не удивляется, принимает на комиссию все, что я приношу, но что-то я не видел, чтобы выставлял на продажу. Как все еще говорят, в открытую продажу. Но деньги выплачивает теперь на другой день, а то и сразу, если уверен, что оценил правильно. Я заметил, что так поступает, когда приношу что-то такое, что уже приносил раньше. Нередко он платил больше, что значит, ощутил в прошлый раз, что может повысить цену.
Он мне нравится все больше: не пытается объехать, обжулить, а то, что платит иногда даже больше, намного больше, чем договаривались, говорит о его честности. Редко встретишь человека, влюбленного в работу так, что удовольствие от самой работы на первом месте, а зарплата или прибыль – на втором. Если не на третьем.
– Надеюсь, – сказал он однажды, – вы не ограбили Национальный музей Франции…
– Почему Франции?
– Только у них такие ценности, – вздохнул он.
– Странно, не знал, что скифы и туда добрались…
– Скифы куда только не добирались, – пробормотал он, – но еще больше добралось наших соотечественников, которых занесла туда революция. Кто убежал голым и босым, а кто вывез целые эшелоны своего и чужого богатства. Под шумок вывозили такие ценности!.. В печати иногда говорят о царском золоте, там на сотни миллиардов долларов, но почти не упоминают о вывезенных картинных галереях, частных и государственных музеях…
– Понятно, – сказал я. – Наши соотечественники бежали в основном в Париж и Шанхай. В Шанхай отступила Добровольческая армия, а в Париж ушла аристократия. Нет, я не грабил музеи. Я вообще не грабитель. Вы не верите, но я в самом деле диггер… которому очень повезло.
Он вздохнул.
– Только никому не говорите, – предупредил он. – А то тысячи молодых людей, вместо того чтобы работать и учиться, ринутся в эти катакомбы искать сокровища!.. И ухлопают на это всю жизнь.
– Да мне дураков не жалко, – сказал я.
– Это не дураки, – ответил он с сожалением в голосе, – но молодости свойственно стремиться разбогатеть побыстрее. На этом у многих и горят крылья: кто играет и постоянно проигрывает в лотерее, кто в казино, кто у игральных автоматов… Бесчестные люди слишком много обещают таким юным душам: купи лотерейный билетик – завтра проснешься миллионером!
– Увы, – поддакнул я, – лотерея – дерьмо. А вот диггерство – да, путь к успеху.
Он посмотрел на меня, вздохнул и промолчал.
В первом же новом проходе сегодня наткнулся на два глиняных сосуда. Оба тяжелые, как двухпудовые гири, один сразу рассыпался в руках, золотые и серебряные монеты хлынули на пол, как мелкая рыбешка. Деньги огромные, хотя мною движет в первую очередь азарт: денег могу натаскать из банков и так, минуя перепродажу исторических ценностей.